Расказывает Владимир Кржеминский, участник Великой Отечественной войны.
Перед войной здание на Петра Великого угол Садовой, сейчас там детский медицинский центр, было отдано под Германское консульство. С балкона второго этажа свешивалось огромное фашистское знамя со свастикой. Это одесситов раздражало, но приходилось терпеть. Значительно чаще в Одессе проводились учения по гражданской обороне. Военнообязанные призывались на военные сборы. На заводах, фабриках и в колхозах ужесточили трудовую дисциплину. За опоздание или прогул отдавали под суд. Предприятия оборонного значения работали круглосуточно. Все понимали, что война с фашистской Германией неминуема, но не ожидали, что это будет так скоро.
В Одессе с продовольствием было туго, но спасали базары. Остатки НЭПовских послаблений были ликвидированы. В доме, где проживала моя семья, на улице Нежинской, 36, во втором дворе была конюшня, принадлежащая семье Мееровичей, которые занимались извозом и зарабатывали этим себе на жизнь. Конюшню Мееровичей заставили убрать, да и в соседнем 38 номере та же участь постигла коровник. Родня, по маминой линии, на Нежинской, 22 держала свиней, но и им было предписано зарезать их в двухдневный срок. Часто стали проводить учения по затемнению. Каждая семья обязана была по сигналу учебной воздушной тревоги занавешивать окна тканью, непроницаемой для света. Нарушителей ждало наказание. На экраны кинотеатров были выпущены фильмы: «Александр Невский», «Петр І», «Котовский», «Сердца четырех». Перед детскими сеансами разучивались патриотические песни. По всей стране распространилось Тимуровское движение. Школьники помогали пожилым людям в хозяйстве: носили воду, пилили и рубили дрова, вскапывали огороды, убирали дворы и улицы. Молодое поколение все это воспринимало с удовольствием.
21 июня 1941 года в 80-ой школе г.Одесса состоялся выпускной вечер. Мой отец преподавал в десятом классе физику и его пригласили на праздник. Математику преподавала очень красивая, с пышными формами, Доминика Митрофановна. Возможно, между отцом и Доминикой Митрофановной были какие–то романтические отношения, и мама поставила условие отцу, что на выпускной вечер он пойдет вместе со мной.
В те времена молодежь не была приучена к спиртному. На вечере звучали поздравления, вручались аттесты зрелости, были выступления художественной самодеятельности и, конечно, танцы. На столе — сладости, сельтерская вода, мороженое и пару бутылок вина. Пиршество и танцы продолжались до рассвета. Затем всей гурьбой выпускники и учителя направились на Приморский бульвар встречать рассвет…
Как раз в это время тучи фашистских самолетов уже летели бомбить нашу страну. 22 июня был воскресный день. И по радио предупредили о передаче чрезвычайного сообщения в 12 часов. К полдню у радиоприемников, радиоточек и громкоговорителей, укрепленных на столбах, собрались толпы людей. Выступил по радио нарком иностранных дел Вячеслав Михайлович Молотов и объявил, что фашистская Германия вероломно, без объявления войны, напала на Советский Союз. Так началась Великая Отечественная…
У военкоматов толпились призывники и провожающие. Мой дядя, по материнской линии, Витусь был призван в первые дни войны, и о его судьбе никаких сведений нет до сих пор. Все одесситы стали запасаться спичками, солью, мукой, сушили сухари. У ворот каждого дома ввели обязательное дежурство, за которое отвечали дворники. В городе был объявлен комендантский час в темное время суток. По ночам Одесса погружалась в полную темноту. Окна занавешивались, и даже небольшая щель света пресекалась дежурными и милицией. В начале войны все одесситы были уверены, что Красная Армия разобьет фашистов в короткий срок. По городу прошел слух, что части Одесского военного округа перешли реку Дунай и захватили плацдарм на Румынской территории. И это была правда. К сожалению, в истории Великой Отечественной войны это был лишь единственный случай, когда Красная Армия в первые дни войны захватила вражескую территорию. Вскоре эйфория о быстрой победе и войне на вражеской территории исчезла. Война стала показывать свои смертоносные зубы. В Одессу потекла река раненых в боях. В госпитале и больницах не хватало перевязочного материала, медикаментов, да и медицинского персонала. Одесситы рвали простыни на бинты и приносили их в медицинские учреждения. Начались бомбардировки города фашистской авиацией. По всей Одессе в скверах, на крышах домов были расставлены зенитные установки и прожекторы для обнаружения и сопровождения самолетов противника. В городе появились шпионы и пособники фашистов, которые фонариками ночью указывали самолетам направление на порт. Для борьбы с «корректировщиками» в каждом дворе у ворот был дежурный пост. Да и на крышах домов дежурили бригады самообороны для тушения зажигательных бомб. Сначала в эти бригады входили мужчины, неушедшие на фронт, но постепенно их заменяли подростки и женщины. Румынские и немецкие войска все ближе подходили к Одессе и эвакуировать промышленные предприятия и людей становилось с каждым днем опасней. Порт охраняли не только зенитчики кораблей Черноморского флота, но и береговые зенитные батареи. Очень большие разрушения были от морских мин, сброшенных на город. Такая мина упала на Греческую площадь, и несколько жилых домов были превращены в груду строительного мусора. На утро прибыли пожарные, им стали помогать жители близлежащих домов разбирать завалы. Был слышен стук заживо погребенных людей, которые пытались сообщить, что они еще живы. Только на вторые сутки их удалось спасти и только из одного подвала. Многие их них потеряли близких людей, и само спасение их не радовало.
Морская мина была сброшена в середину квартала напротив 80-ой школы. Под школой в подвале еще до войны было оборудовано газоубежище, и в нем наша семья пряталась по ночам во время налетов авиации. Мина взорвалась буквально в ста метрах от убежища, и взрывная волна была такой силы, что у меня пошла кровь из ушей и носа. Сознание я не потерял, но ничего не слышал около суток. Многие, находящиеся в убежище, получили различные травмы. После этого происшествия мы перестали прятаться в убежищах и решили: «Будь, что будет!». Быть заживо погребенными значительно страшней мгновенной смерти.
Днем было поспокойней и мы с братом делали набеги на заброшенные дачи, приносили домой абрикосы, сливы, яблоки, а иногда посещали в пригороде колхозные поля. Для нашей большой семьи, где росло четверо детей, это было большим подспорьем. Отец был призван на инженерные работы для создания оборонительного рубежа вокруг города. Конечно, у всех был страх за собственную жизнь и жизнь близких людей, но паники в городе не было. Власть в городе действовала по законам военного времени и не давала поблажек ни себе, ни гражданам города. Помню, как сбили первый фашистский самолет. Это было днем. Одесситы с интересом и удивлением смотрели, как фашистский летчик спускается на парашюте. Нашлись сердобольные женщины и, пока не прибыл военный патруль, перевязали ему раны и напоили водой. Но это было вначале войны пока на город не стали сбрасывать каждую ночь сотни бомб. Война одесситов ожесточила и такой благотворительности больше не было. По ночам самолеты сбрасывали листовки, призывающие горожан содействовать «освободителям от сталинского режима», но этим агиткам никто уже не верил, и их просто рвали, не читая.
