Читайте также первую и третью части.
Реставратор Петр Нерадовский вспоминал: «Помню, в 1915 году на Казанском вокзале шли строительные работы. Санитарный поезд, в котором я служил во время войны, сдав раненых, до отправки на фронт стоял на Казанском вокзале. Я часто встречался здесь с Щусевым. После утреннего завтрака мы с ним шли на вокзал, в чертежную мастерскую, заставленную длинными столами, за которыми работали помощники архитектора. Щусев подходил к каждому, не спеша, внимательно рассматривал чертежи, говорил помощнику свои замечания, затем, продолжая обсуждать и давать пояснения, как-то незаметно брал чистую кальку, накладывал ее на часть большого чертежа и уверенно наносил на ней акварелью исправление, которое преображало деталь. Нужно было видеть, как во время длительного обхода легко и изобретательно изпод кисти Щусева появлялись новые элементы постройки, каждый раз в измененной расцветке. Так руководил Щусев разработкой своего проекта, не жалея сил, перерабатывая его в целом, не пропуская ни одной детали и добиваясь высокого строительного качества».
Сам Щусев скупо вспоминал то время: «Все помнят, как мировая война обескровила страну настолько, что социальный заказ в архитектуре совершенно выпал из жизни. Во время войны строились походные бани, дезинфекционные пункты, но крупных заказов не было. Из монументальных построек строился во всем Союзе почти один Казанский вокзал, а я был производителем его работ. Я прочно засел на постройке, стараясь не бросить его, так как знал, что в противном случае работу не закончить. Все, что закон революции национализировал — собирали, материал складывали в кладовую, и у меня на постройке теплилась какая-то жизнь», — из автобиографии 1938 года.
Архитектор занимался самыми разными вопросами, вплоть до обеспечения своих сотрудников калькой и карандашами. Недаром в одном из сохранившихся документов эпохи 1917 года он подписывается как «академикпрораб». А иногда он был и бухгалтером, выплачивая из собственного кармана жалованье строителям. Это было в те дни, когда акционерное общество Московско-Казанской железной дороги распалось, а большевикам было не до вокзала.
Трагические события довольно серьезно отразились на проекте Щусева, внеся свои поправки, главным образом идеологического толка. Например, не могло быть и речи о постройке царской башни, предназначенной для размещения в ней императорской семьи (этот проект был осуществлен уже в 1997 году). Да и сама дорога стала государственной, поэтому и сроки ее окончания были поставлены иные, к новым праздничным датам. Не случайно в ноябре 1919 года, к двухлетию октябрьской революции, было объявлено о сдаче Казанского вокзала в эксплуатацию.
Годом окончания первого этапа строительства Казанского вокзала считается 1926-ой, когда на небольшой вокзальной башенке (похожей на башню на Сан Марко в Венеции), увенчанной колоколом, заиграли удивительные часы, заказанные Щусевым у петербургских часовщиков. Циферблат часов украсили изящными знаками зодиака, изготовленными по эскизам зодчего. В 1941 году колокол сорвало ударной волной во время бомбежки Москвы, восстановили его на прежнем месте лишь в 1970 году.
Казанский вокзал стал самым длительным проектом Щусева. Он то и дело возвращался к нему. «Кончить такое большое сооружение, как вокзал, мне не удалось, он так и остается до сих пор незаконченным: дальние башни не осуществлены, внутренняя отделка не закончена», — писал архитектор в 1947 году, за два года до смерти. Лишь через полвека проект был доведен до конца. В Москве лишь одно здание строилось дольше — храм Христа Спасителя.
Отрывок из книги А. А. Васькина «Щусев: Зодчий всея Руси».
