Утром накануне игры я чувствовал себя загнанным зверем. Как только я вышел на предматчевую разминку, болельщики «Юнайтед» сразу же принялись горланить свои кричалки. Они пытались меня задеть – с гостевой трибуны до меня доносилась их любимая песня:
«Стиви Джеррард, Джеррард
Упал на свой *** зад
И отдал мяч Дембе Ба
Стиви Джеррард, Джеррард»
Когда им наскучило петь одно и то же, они переключились на другую избитую песню: «Ты почти выиграл титул, ты почти выиграл титул… теперь ты можешь быть уверен, можешь быть уверен, теперь ты можешь быть уверен, что почти выиграл титул». Злость в загнанном звере росла и росла. Болельщики «Юнайтед» куражились, в то время как «Энфилд» был тих и спокоен.
В первой половине встречи мы опасались соперника и почти не вступали в столкновения. Для меня это было почти противоестественно. Единоборства и столкновения очень важны в матчах против «Юнайтед». До начала второго тайма оставалось совсем немного времени. Я окинул взором «Энфилд», свое древнее поле битвы, и сделал последние разминочные движения, разогревая корпус и сгорая от нетерпения выйти на поле. Игра возобновилась, и я сразу же вступил в жесткое, но чистое столкновение с Хуаном Матой. Мяч оказался у меня, а сам Мата отлетел куда-то в сторону.
Борьба не прекращалась, и теперь Андер Эррера нёсся на меня что есть силы, чтобы успеть перекрыть пространство передо мной. Но я опередил его и отдал простой пас партнеру, а Эррера уже стелился в подкате. Его правая нога растянулась на газоне и как будто просила наступить на нее. Я не смог сдержаться. Прежде чем я успел подумать, моя левая нога уже опускалась на ногу Эрреры. Я чувствовал, как шипы моих бутс впиваются в его плоть. Это наверняка было очень больно. Эррера схватился за ногу и скорчился от боли. Я поднял руку над головой, изображая гнев. Я пытался отвлечь внимание от этого эпизода. Я понимал, что сделал глупость. Но я всё-таки профессиональный футболист, поэтому стал показывать на себя, как будто защищаясь: «Что? Я?»
«Да, ты», – говорила в ответ походка Мартина Аткинсона, главного арбитра матча. Мне не понравилась эта его походка. И выражение его лица мне тоже не понравилось. Уэйн Руни стоял поблизости. Он посмотрел на меня и понял, что моя песенка спета. Покинув поле, я спросил самого себя: «Что ты только что сделал? Ты что, долбо*б?». Мне хватило всего лишь 38 секунд, чтобы схлопотать удаление в матче против «Юнайтед». Тридцать восемь гребаных секунд, в течение которых я отметился в каждом эпизоде борьбы, и которые в конечном итоге запомнились лишь злобой и своего рода безумием.
Перед тем матчем я верил, что окажусь в стартовом составе, ведь это было моё последнее дерби. Ранее Брендан Роджерс ясно дал мне понять: «Несмотря на то, что я ограничиваю твое игровое время, тебе важно понимать, что я пытаюсь помочь тебе оставаться в тонусе. Я не могу бросать тебя в каждый поединок, ведь тогда ты не сможешь играть на полную катушку. Иногда я буду давать тебе передышку, и тогда ты будешь возвращаться на поле свежим и готовым».
Дело близилось к моему уходу, и Брендан поведал мне еще одну вещь: «Послушай, я хочу, чтобы ты знал кое-что ещё. Если у нас будет важный матч, решающая игра в чемпионате или финал кубка – то вопросов быть не может: ты будешь моим первым выбором. Ты будешь в составе с капитанской повязкой. Ты оказал мне огромную помощь с тех пор, как я присоединился к этому клубу, поэтому в больших матчах ты будешь играть…».
Мы вылетели из Лиги чемпионов, а чемпионский титул пропал с горизонта давным-давно. Но борьба за четвертую строчку продолжалась, и домашний матч против «Манчестер Юнайтед» считался ключевой игрой сезона. Я был уверен, что начну его в старте. В среду я отлично потренировался, чувствовал себя готовым и голодным до игры больше остальных футболистов команды. Вечером я получил сообщение от тренера: «Ты прилежно готовишься к предстоящему матчу, но я хотел бы с тобой поговорить. Ты не мог бы зайти в мой кабинет утром перед тренировкой?»
Отрывок из автобиографии Стивена Джеррарда «Моя история».
Продолжение читайте здесь
