Кто же написал четыре миллиона доносов? Должна ли женщина кормить русского писателя? В конце концов, возможен ли компромисс между внутренним состоянием и окружающим миром?
О Сергее Донатовиче Довлатове, русском и советском писателе и журналисте, создано множество мифов. Частично к этому приложил руку сам мэтр, но большая часть создавалась почитателями и недоброжелателями. Разоблачать такие мифы вдвойне приятно: помимо самого факта разоблачения, появляется возможность познакомиться поближе с автором и его героями.
Был ли Довлатов обличителем советского режима, как и многие его современники пострадавшим от карательной машины тоталитаризма? Этот миф появился ещё при жизни писателя и до сих пор передаётся из поколения в поколение в среде несогласных со всеми подряд интеллектуалов. Довлатова приятно иметь в своих рядах, спекулируя на писательском таланте и мировой известности. Этакий «похабник и скандалист» второй половины прошлого века. Хотя с этим утверждением можно поспорить…
Сергей Довлатов, пожалуй, один из самых аполитичных советских писателей, не обласканных властью. В то же время нельзя сказать, что советская власть Довлатова гнобила и третировала: напомним, что Сергей Донатович был в своё время очень приличным по советским меркам журналистом. Крутой нрав и склонность к разгульному образу жизни не мешали будущему жителю Нью-Йорка устраиваться на новую работу, будучи со скандалом выгнанным с предыдущей. Пожалуй, стоит допустить, что у Довлатова и советской власти существовал определённый компромисс.
В своих произведениях Довлатов мало интересуется властью. Его интересуют, в первую очередь, люди. Обыкновенные работяги и наделённые властью чиновники, коллеги и многочисленные сомнительные знакомые. И заметьте — в рассказах и повестях Довлатова практически нет политики. Много социальщины, взаимоотношений между мужчиной и женщиной, философии хватает, а вот политики — практически никакой.
Можно, конечно, предположить, что Довлатов опасался карательной машины и тщательно шифровал послания потомкам про «вашу и нашу свободу», размещая их между строк. Ну, да. Бить стёкла и физиономии, говорить начальству в лицо то, что на уме и вообще вести образ жизни, далёкий от идеала советского человека — страха не было. А написать для самиздата что-нибудь разоблачающее — смелости не хватило?
