3 апреля 1796 года,
из Порто-Маурицио в Париж
Я получил все твои письма, но ни одно не произвело на меня такого впечатления, как последнее. Неужели ты думаешь, что мое положение недостаточно жестоко, чтобы еще усилить мои сожаления и перевернуть мне душу? Какой стиль! Какие чувства ты описываешь! Они пышут огнем, они жгут мое бедное сердце!
Моя единственная Жозефина, вдали от тебя мне вовсе не весело. Вдали от тебя мир — пустыня, где я одинок и лишен сладкой возможности излить свои чувства. Ты отняла у меня больше, чем душу; ты — единственная мысль моей жизни. Если мне докучает суета, если я опасаюсь исхода дел, если люди мне противны и я готов проклясть жизнь, то кладу руку себе на сердце. Там твой портрет. Я смотрю на него и чувствую любовь, и любовь для меня абсолютное счастье, и все поет от радости — кроме того времени, когда меня нет рядом с моей возлюбленной.
Каким искусством сумела ты пленить все мои силы, сосредо¬точить в себе все мое существование? Жить ради Жозефины, жить Жозефиной — вот история моей жизни.
Я действую, чтобы быть рядом с тобой, и умираю, чтобы приблизиться к тебе. Безумец! Я не замечаю, как удаляюсь от тебя…
Как много стран и городов разделяют нас! Сколько времени пройдет, прежде чем ты прочтешь эти строки, слабое отражение взволнованной души, в которой царишь только ты!
Ах, моя обожаемая жена, я не знаю, какая участь ожидает меня. Но если жизнь продолжит удалять меня от тебя, то станет мне невыносима. Мое мужество не простирается так далеко. Было время, когда я кичился своим мужеством и иногда, раздумывая о зле, которое могли причинить мне люди, и о своей возможной судьбе, представлял самые неслыханные несчастья — и сохранял полное спокойствие. Но сегодня мысли о том, что моей Жозефине может быть плохо, что она может заболеть, и особенно жестокая, скорбная мысль о том, что она может разлюбить меня, иссушают мне душу, останавливают кровь, делают меня грустным, подавленным, не оставляют мужества даже на ярость и отчаяние.
Я часто говорил себе прежде: люди бессильны против того, кто умирает без сожаления. Но сегодня умереть нелюбимым тобой, умереть без уверенности в твоей любви — это адские муки, яркая и абсолютная картина полного уничтожения.
Мне кажется, я задыхаюсь.
Ты мой единственный друг, и судьба назначила тебе вместе со мной совершить мучительное путешествие по жизни; день, когда я потеряю твое сердце, станет днем, когда природа сделается для меня бесплодной, лишится тепла и растительности.
Я останавливаюсь, милый друг. Моя душа в печали, тело утомлено, разум оглушен. Люди мне скучны, я должен бы их ненавидеть, ведь они удаляют меня от моего сердца.
Я нахожусь в Порто-Маурицио, близ Онейля, завтра буду в Альбенге. Обе армии в движении. Мы пытаемся друг друга обмануть, победа достанется более ловкому.
Я весьма доволен Болье; если он хорошо маневрирует, то он сильнее своего предшественника. Я разобью его, надеюсь, в пух и прах, можешь не беспокоиться.
Люби меня, как свои глаза. Нет, и этого недостаточно. Как себя, больше, чем себя, чем свою мысль, свой разум, свою жизнь, себя всю…
Мой нежный друг, прости меня, я брежу. Сама природа неспособна справиться с тем, кто чувствует так живо, это ты вдыхаешь в меня жизнь.
Н.Б.
P.S. Искренние дружеские пожелания Баррасу, Тальену, госпоже Тальен. Кланяйся госпоже Шаторено, Евгению, Гортензии — моя подлинная любовь.
Прощай, прощай, прощай. Ложусь без тебя, буду спать без тебя. Умоляю, дай мне уснуть. Вот уже несколько ночей я сжимаю тебя в объятиях, но это лишь счастливый сон; это не ты…
Из писем Наполеона Бонапарта к Жозефине
