Говорят, что если долго всматриваться в темноту, темнота начнет всматриваться в тебя. Такой судьбой «наградил» себя поэт Серебряного века Валерий Брюсов. Вечная «пляска» с Дьяволом в конце концов свела Брюсова с ума. О разгульной жизни и сатанистских наклонностях поэта расскажет HistoryTime.
Современники находили огромное количество странностей у поэта Брюсова. К примеру, он ненавидел людей, считая себя выше недостойного плебса. Ходасевич писал:
Он не любил людей, потому что, прежде всего, не уважал их. Это, во всяком случае, было так в его зрелые годы. В юности, кажется, он любил Коневского. Неплохо относился к З.Н. Гиппиус. Больше назвать некого. Его неоднократно подчеркнутая любовь к Бальмонту вряд ли может быть названа любовью. В лучшем случае это было удивление Сальери перед Моцартом. Он любил называть Бальмонта братом. М. Волошин однажды сказал, что традиция этих братских чувств восходит к глубокой древности к самому Каину…
Однако излюбленной привычной Брюсова было наблюдение за жизнью обычных людей. Он смотрел на них так, как ученый смотрит на клетку с подопытными крысами: внимательно, но с небольшим презрением. Валерий Яковлевич частенько посещал «Кафе Грека» на Тверском бульваре. Современники вспоминали, что поэт «с полуулыбкой вслушивался в разговоры, медленно смакуя маленькими глоточками ликер, и что-то записывал на листочках».
Брюсов был исправным посетителем масонских лож. Поклонение псевдорелигии не могло не отложить отпечаток на его личность. Российские масоны Серебряного века в то время увлекались оккультизмом. На официальных и неофициальных собраниях они собирались для того, чтобы побеседовать с духами. Самым интересным собеседником был, конечно, Сатана. Современники считали, что увлечение спиритическими сеансами сильнее всего повлияли на творчество поэта. Общение с потусторонним миром загоняло Брюсова в особенное рабочее состояние. Казалось, сам Дьявол диктовал ему стихи. О чем были эти произведения? О любви к смерти. Гиппиус писала:
Прославление так называемой любовной страсти, эротика, годится во все времена. Мертвенный холод Брюсова в этой области достаточно ощутим и в стихах. Но в прозе, где труднее спрятаться, он без меры, с отчаяньем, подчеркивая «любовные» сцены, делает их почти… некрофильскими. Кстати сказать, ни у кого нет такого количества «некрофильских» стихов, как у Брюсова!
Часто поэт пытался искусственно достичь состояния потустороннего блаженства: Брюсов приучился колоть себе морфий. Летом 1911-го он на время отвлекся от этого своего «увлечения», но вскоре пристрастился к морфию с еще большей силой.
К концу жизни Брюсов стал очень подозрителен и сомневался в каждом, кто к нему приближался. В забытье он обращался к Дьяволу, призывал его и молился ему. Поэт прожил чуть более 50-ти лет и мучительно умер от воспаления легких в полном одиночестве.
