7 смертных грехов — что это? Просто слова, красивая сказка из религиозных книг или идея для кривых фотографий начинающих «фотографов»? 7 смертных грехов — это то, что сопровождает нас в жизни. Откройте глаза — и вы увидите их. Сегодня к нам на поклон пришла Гордыня. Публикуется впервые.
***
Говорят, когда я родился, зацвели тюльпаны. Это был конец февраля, а потому тем более удивительно смотрелись ярко-алые пятна весенних цветов посреди почти умершего снега.
Говорят, моя мать не была хоть сколько-нибудь озабочена моим благополучием. Совсем молоденькая – девятнадцать лет – явно не тот возраст, когда включаются мозги – она позволяла себя предпочесть скинуть меня на своих родителей.
Говорят, моим воспитанием занимался дедушка. Сажал совсем маленького меня к себе на колени, играл в «По кочкам, по кочкам, по ровной дорожке – бух! – в яму!», учил определять время по стрелкам часов и многие часы тратил на то, чтобы я знал материки.
— Севелная Амелика, Юзная Амелика, Евла-а-азия, — задумчиво я загибал крохотные пальчики.
Говорят, не было такого, чтобы я подходил к кому-то знакомиться сам. Смущенная улыбка, зажатые плечи, огромные очки на пол-лица в роговой оправе сопровождали меня все детство и юность, равно как и «давай, иди, потанцуй с ребятками» от бабушки во время детского утренника. А мне не хотелось танцевать.
Я всегда стеснялся своего имени. Меня зовут Эдгар, приятно познакомиться. Позвольте мне легкий полупоклон и такую же легкую ухмылку, они уже приросли ко мне. Да какой к черту Эдгар, когда кругом главенствовали Андрюши, Вовы, Пашеньки и Никитки. «Эдгардик» — смешно. «Эдгарушка» — несите тазик.
Тогда я научился создавать видимость любви к себе. И вскоре сам в это поверил. Не замечая людей вокруг, я делал ставку на знания. Я наполнял себя ими, как сосуд, брошенный в море. Сначала сосуд мерно покачивается на упругих соленых волнах, но вскоре вода начинает медленно заливаться внутрь, пока поток ее не усилится настолько, что заполнит все пространство и утянет сосуд на дно, навеки заточив ставшую бесполезной глиняшку в илистом дне своих глубин.
